В журнале "КиноPeople" (Краснодар) в рамках рубрики "Голос с прищепкой" публикуются интервью известных переводчиков кинофильмов, представителей так называемого "авторского перевода". С разрешения редакции журнала представляю вашему вниманию материалы рубрики.
Их голоса в конце прошлого века звучали в каждом доме, где был видеомагнитофон. Их голосами говорили Арнольд Шварценеггер, Ким Бейсингер, Джек Николсон, Вуди Аллен. Впрочем, тогда, в 80-90-х, считалось, что переводит все иностранные фильмы один человек, который специально искажает свой голос, надевая прищепку на нос, чтобы его не идентифицировали власти. Конечно же, это миф. Никто не переводил с прищепкой на носу. Переводчиков было много, и в наше время вокруг их переводов сформировался своеобразный культ. Киноманы предпочитают смотреть кино не в дубляже, а в авторском переводе. Пришло время познакомиться с культовыми переводчиками поближе.
Благодаря ему вы смотрите в прямом эфире церемонии вручения «Оскара» в русском переводе, слушаете выпущенную его лейблом «SoLyd Records» «Поп-Механику» Сергея Курёхина, но и, само собой, наслаждаетесь «Криминальным чтивом» в самом адекватном переводе. Вы уже догадались журнал «КиноPeople» взял интервью у журналиста, музыкального издателя и переводчика Андрея Гаврилова.
КиноPeople: В последнее время Вас привлекают для участия в российских фильмах как носителя культового голоса. За примерами далеко ходить не надо. Вы переводили речь туземцев в недавнем приключенческом блокбастере «Джунгли» и реплики Дэнни Трехо и Ко в «Билете на Vegas». Как относитесь к такому повышенному вниманию?
Андрей Гаврилов: Да никак. Где могу, там помогу, как говорится.
КР: А Вы, правда, переводили в «Билете на Vegas» речь иностранцев или просто озвучивали реплики, прописанные в сценарии?
АГ: Когда зовут на такой проект, это означает, что уже есть сценарий, и, как правило, фильм снят. Как переводчик, судя по всему, я мало интересовал создателей фильма, здесь, скорее, был важен мой узнаваемый голос.
КР: Когда говорите по телефону, люди на улице не оглядываются?
АГ: На улице я редко говорю по телефону, но, вообще, нет, не оглядываются. Я так понимаю, что микрофон в любом случае искажает голос, вернее, меняет его или в хорошую, или в плохую сторону. Не всегда люди, которые слышат меня живьём, могут понять, что это именно тот голос, который они слышали на видеокассетах.
КР: На «Кинопоиске» фигурирует информация, что Вы стали сценаристом семейной фантастики «Время X» в 1992 году. Это была попытка попробовать себя в новом амплуа?
АГ: Ха! Это, действительно, полная фантастика, даже не понимаю, о чём идёт речь.
КР: Мы знаем Вас и как издателя андеграундной музыки, и как переводчика «Кошмара на улице Вязов», трилогии «Назад в будущее», и «Криминального чтива» само собой... А кем Вы себя больше ощущаете?
АГ: Я себя никем толком не считаю. У меня есть несколько ипостасей, в которых я работаю.
КР: А Ваша студия «SoLyd records»? Почему у неё такое название?
АГ: Потому что «So» – это дочка Соня, а «Lyd» – это дочка Лида.
КР: А дочки смотрят фильмы в Вашем переводе?
АГ: Бывают случаи, когда они смотрят фильмы в оригинале, иногда выбирают фильмы в моём переводе, ну и в дубляже смотрят. Довольно редко я настаиваю на том, чтобы они посмотрели фильм в том или другом варианте. Вообще, сейчас так много фильмов, что не успеваешь рекомендовать сами фильмы, а не то чтобы в каком варианте их смотреть.
КР: А Вы бы порекомендовали своим дочкам смотреть фильмы в переводе Дмитрия «Гоблина» Пучкова? Он сейчас нарасхват…
АГ: Он переводит неплохо, но, когда начинает устраивать эстрадные шоу в духе Петросяна, я этого терпеть не могу. Вообще, если перевод с матом, даже если так перевести правильнее всего, я не считаю это удачей переводчика — скорее, это провал.
КР: Как Вы думаете, переводческая школа выросла по сравнению с советским временем? Какие недостатки Вы можете отметить в современных переводах?
АГ: Уровень переводов упал. Уровень того, что получает в итоге зритель. Потому что прокатчикам, как правило, нужен быстрый результат. Несколько раз меня ставили в подобные ситуации, поэтому я знаю, насколько сжаты сроки. Если нормальный переводчик окажется в такой ситуации, то он просто физически не успеет подготовить перевод на должном уровне. Если успевает, ну и слава богу. Но зачастую не успевает. Вот и получается, что потом актёры наговаривают текст, как бог на душу положит. В итоге получается тот тошнотворный результат, который мы сейчас имеем.
КР: Но в советское время сроки тоже были сжатыми...
АГ: Будь то фигурное катание, будь то перевод — это не только божий дар, но ещё и практика. Я уверен, такой практики, какую мы получили в 80-90-х — такой ежедневной практики у современных переводчиков поменьше.
КР: Что самое главное в профессии переводчика?
АГ: В идеале, должен быть хороший русский язык. Переводчик обязан быть, во-первых, грамотным: не может президент США говорить: «Пусть мне позвОнит шеф Пентагона»! Во-вторых, надо обладать богатым словарным запасом и знать самые разные языковые пласты. В-третьих, иметь хорошую реакцию на происходящее на экране.
КР: Сколько времени лично у Вас занимает перевод фильма? Вы смотрите фильм заранее, непосредственно перед самим переводом?
АГ: Я всегда заранее смотрю фильм. Я старался так делать даже в советское время, когда было невероятно сложно договориться, чтобы тебе устроили предпоказ. Теоретически, конечно, может существовать гений, который любой фильм с любыми закавыками, с любыми жаргонизмами адекватно переведёт на русский язык сходу, но, на практике, это очень сложно, потому что, если вы переводите детектив, то должны знать, кто убийца, на секунду раньше, чем зритель.
КР: Сложно было заниматься переводом видеофильмов в советское время? Ведь тогда это считалось нелегальной деятельностью...
АГ: Официально перевод фильмов никогда не был нелегальной деятельностью, нелегальной деятельностью было распространение видеофильмов. Зачастую переводчиков тягали по разным конторам и задавали неприятные вопросы, но мне неизвестны случаи, когда было юридическое преследование. Я знаю несколько примеров, когда ребят вышибали с работы, но, по-моему, это была скорее инициатива их работодателей. С другой стороны, если бы нас всех пересажали, то что бы смотрел какой-нибудь генерал?
КР: Что сложнее переводить: комедии или боевики, ужасы или, может быть, разговорные драмы?
АГ: Легче всего переводить немое кино. Что труднее? Думаю, каждому своё. Я не люблю так называемые подростковые комедии, когда группа прыщавых юнцов пытается заглянуть в женскую раздевалку. Всегда трудно переводить Вуди Аллена, потому что почерк этого режиссёра — потоки достаточно изысканных диалогов. Люблю приводить в пример фильм «Падения» Питера Гринуэя — постоянно забываю того, кто его переводил на видео, но этот перевод был совершенно блистательным. Я точно знаю, что так бы не смог. Потому что постоянный нудный текст меня совершенно убивает.
КР: А комедии? Юмор — дело тонкое...
АГ: Переводить комедию всегда немножко сложно. Если у вас с режиссёром общее или, по крайней мере, схожее чувство юмора, в таком случае вам легче будет передать юмор. Если комедия вызывает непонимание, как у многих переводчиков когда-то вызывал непонимание «Монти Пайтон», то... Ну как вы будете такое переводить? Не надо забывать, что переводчик — это не машина. У нас есть свои пристрастия и свои настроения.
КР: Как Вы относитесь к современному российскому кино?
АГ: Примерно так же, как к новозеландскому балету — я его практически не знаю. Не хочу никого ругать, не хочу говорить гадости, но нечасто отечественное кино вызывает у меня тёплые эмоции.
КР: Говоря о вкусах, какой Ваш любимый фильм Квентина Тарантино? Всё-таки Вы перевели все его фильмы…
АГ : «Бешеные псы» и «Бесноватые ублюдки» (Прим. ред. – переводчик именно так назвал «Бесславных ублюдков»). «Бешеные псы», потому что это было моё первое знакомство с Тарантино, осознанное. До этого я переводил «Настоящую любовь» Тони Скотта по сценарию Тарантино, но она меня не тронула. «Бесноватые ублюдки» меня абсолютно поразили — поразил финал, никогда ещё я не видел, чтобы в кино кинематограф как искусство был поднят на такую высоту. Предфинальная сцена в кинотеатре, с моей точки зрения, одна из самых сильных, которые я вообще когда-либо видел в кино.
КР: А его новый проект «Джанго освобождённый» Вы ещё не успели посмотреть?
АГ: Нет. Но обязательно посмотрю.
КР: Как Вы думаете, почему при тотальном преобладании дубляжа авторские переводы до сих пор востребованы?
АГ: Если бы у людей, которые делают дубляж, была возможность работать в нормальных человеческих условиях, результат был бы хорошим и не было бы особенной необходимости в авторских переводах. Может быть, маленькая часть по-прежнему любила бы интонации Васи Горчакова или Лёни Володарского, но большой необходимости не было бы. Я считаю, что мы, переводчики, существуем во многом в качестве буфера между любителями кино и невыносимо низким уровнем дубляжа.
КР: Как Вы предпочитаете смотреть кино на незнакомом Вам языке?
АГ: С субтитрами. Если субтитры сделаны нормально, то для меня это единственно возможный вариант. Потому что я слышу и то, что говорят герои, и понимаю, о чём идёт речь.
Беседовал Денис Юрьев
Вопросы: Андрей Попов, Денис Юрьев, участники форума r7.org.ru
Благодарим Киру Щербакову за помощь в подготовке материала.
В журнале "КиноPeople" (Краснодар) в рамках рубрики "Голос с прищепкой" публикуются интервью известных переводчиков кинофильмов, представителей так называемого "авторского перевода". С разрешения редакции журнала представляю вашему вниманию материалы рубрики.
В конце 80-х-начале 90-х гг. прошлого века в разваливающийся на части Советский Союз хлынул поток зарубежных фильмов, распространяемых на видеокассетах. Заморские языки знали единицы, а потому на просмотр непереведённой версии фильма мог отважиться разве что заядлый киноман. Именно тогда появился феномен «авторского перевода». Истовые его поклонники утверждают, что такой перевод передаёт суть фильмов наиболее близко к оригиналу, потому что его делали и делают по-настоящему талантливые знатоки иностранного языка.
Как сын разведчика СССР развалил…
Сын известного советского разведчика Овидия Горчакова всегда мечтал сниматься в кино. Но родители запретили ему актёрствовать. И тогда этот удивительный во всех смыслах человек стал переводить фильмы с иностранных языков для советского зрителя и последующих постсоветских поколений. Он водит дружбу с Земфирой и Ренатой Литвиновой, приятельствует с Джеком Николсоном, на короткой ноге с Питером Гринуэйем и Квентином Тарантино. Не надо обладать навыками Шерлока Холмса, чтобы отгадать в этом человеке Василия Горчакова.
ВГ: Вы знаете, я уже боюсь давать интервью. Меня один журналист не так давно расспрашивал: «Ну, как там в жизни эти звёзды?». Я отвечаю: «Это замечательные, тонкие, глубокие, очень добродушные, миролюбивые люди, кроме одной стервозины… Фэй Данауэй!». И что вы думаете?! Приезжаю я на фестиваль в Иваново, мне говорят: «Вот, кстати, тебя поджидает Фэй Данауэй! Будешь её переводить!»...
КР: Ну вот! Теперь нам придётся придумывать вопросы заново. Мы же хотели поговорить исключительно о звёздах, с которыми Вы работали! (смеёмся). Василий, помните первый переведённый Вами фильм?
ВГ: Это был 1973-й год, Московский фестиваль, фильм «Тройное эхо». Английское кино известного режиссёра с известными актёрами. Правда, с кем – я уже забыл. (Прим. ред. «The Triple Echo» — британская драма режиссёра Макла Эптеда с Глендой Джексон и Оливером Ридом в главных ролях). Сел, перевёл и удивился – оказывается, ничего сложного!
КР: Говорят, Вас «покрестил» в переводчики известный переводчик, радиоведущий Леонид Володарский.
ВГ: Совершенно верно. Лёня всегда был большим работягой, хватался за всё, что только можно. Как-то раз он взял два перевода в одно и то же время, да ещё в разных местах. В общем, я его заменил. Это было – уже нет такого места — в кинотеатре «Зарядье» в гостинице «Россия». Снесли! Как узнали, что я там переводил – снесли сразу! (смеётся)
КР: Вообще, профессия переводчика — это...
ВГ: Это и просто перевод видео с иностранного языка, где себя, так сказать, можно выразить, и перевод в зале, где можно прочувствовать атмосферу этого зала, заставить людей смеяться, плакать. И общение с какими-то суперзвёздами.
КР: Первый фильм Вы перевели в 73-м, а когда Вы стали переводить фильмы активно?
ВГ: Тогда, когда пришли видеокассеты и видеомагнитофоны.
КР: Именно тогда Вас с нелёгкой руки какого-то журналиста назвали «криминальным голосом»…
ВГ: Ну, нас всех, переводчиков, так называли, поскольку переводы фильмов тогда являлись запрещённым видом деятельности. Приписать нам, конечно, толком ничего не могли, разве что спекуляцию видеокассетами. Но, не дай бог, найдут какую-нибудь «Эммануэль» или «Греческую смоковницу» — тогда уже попадёшь под статью «распространение порнографии». Часто набегали менты, забирали всё для, якобы, проверки, а потом возвращали заляпанные кассеты, залитые портвейном видеомагнитофоны…
КР: У Вас тоже изымали фильмы, которые Вы переводили?
ВГ: Нет. У меня нельзя было изымать (смеётся). Я не проходил ни по одному делу. Вообще, я считаю, что мы обрушили советскую власть! Когда появились видеокассеты, когда люди получили возможность сами выбирать, что смотреть, когда они увидели другую жизнь – не ту, которая дозированно выдавалась им где-то на фестивалях, они поняли, сообразили сами: «А где мы, собственно, живём?!
КР: Существуют ли фильмы, которые Вы наотрез отказывались переводить?
ВГ: «Падение Берлина» (смеётся). Не, ну я был осторожен, да мне и не предлагали порнографию. Ну, а что там переводить? Я обожал переводить антисоветские фильмы. Например, «Кремлёвское письмо», «Ниночка».
КР: А сколько тогда стоил перевод фильма?
ВГ: Один из моих заказчиков платил мне исключительно водкой. Перевод – четыре бутылки водки. Это в денежном эквиваленте — 20-25 рублей за один фильм. Четыре перевода — уже зарплата.
КР: Случалось ли такое, что Вы были недовольны своим переводом?
ВГ: Есть несколько классических случаев, когда я садился за перевод, совершенно не зная, что за фильм буду переводить. Для меня таким страшным кошмаром оказался «Военно-полевой госпиталь М.Э.Ш.». Фильмы Роберта Олтмена, вообще, сложные, а тут — миллион людей в кадре. Да ещё такой слог, такой военный сленг! Я продирался сквозь диалоги… Когда выходил из зала, а это было в начале моей карьеры, услышал за спиной: «Вот так учат плавать!».
КР: Василий, сколько времени Вы тратили на перевод одного фильма продолжительностью, допустим, полтора часа?
ВГ: Полтора часа. Я переводил с ходу.
КР: Не просматривая фильм заранее?
ВГ: Я терпеть этого не мог, потому что если посмотришь фильм, зачем его тогда переводить? Ты же уже его видел. Неинтересно! Я серьёзно говорю, совершенно без кокетства.
КР: Это Ваше правило?
ВГ: Это была необходимость, потому что в день приходилось переводить по десять фильмов. Такой перевод с ходу был очень хорошей школой, так как нельзя было останавливаться – ни в кинотеатре, ни на видео. А теперь, когда можно остановить, вернуть, исправить то, что тебе не понравилось – эта работа может затянуться… до Второго Пришествия.
КР: Какой из Ваших переводов Вы считаете самым лучшим?
ВГ: Не знаю даже. Были любимые фильмы «Молодой Франкенштейн», «Крёстный отец», «Первая кровь». Я жил в них и мог творить.
КР: Каково Ваше отношение к современному дубляжу?
ВГ: Никакого! (смеётся). Я к нему отношения не имею.
КР: А Вы когда-нибудь переводили фильмы для последующего создания дубляжа? Например, Андрей Гаврилов иногда этим занимается, и Павел Санаев тоже.
ВГ: Вообще, наши переводы часто брали для дубляжа, не сообщив об этом. Но так, чтобы сказали: «Переведи фильм, а мы его потом запишем» — так никогда не говорили. Возвращаясь к юрским временам. После одного из Ташкентских фестивалей все разъезжались с фильмами по городам. Я приезжаю в Баку, там меня встречают прокатчики: «Зачем ты будешь переводить фильмы, давай мы всё сделаем сами!». Я спрашиваю: «Как вы сделаете это сами? Вы, кроме азербайджанского, и то плохо, никаких языков не знаете». А они мне предлагают перевести все фильмы за один день, они поставят стенографиста, тот всё законспектирует, а их дочки потом будут читать с распечаток. Мы всё это записали, я прощаюсь, получаю деньги, а дочки пошли переводить…
КР: А фильмы какого жанра сложнее переводить?
ВГ: У каждого свои предпочтения. Я всегда любил боевики, но соглашался и на комедии, и драмы. Сложнее всего переводить бессмысленный арт-хаус, потому что там трудно за что-то ухватиться. Текст там не особенную роль играет, но переводить-то надо. И то, что у них кажется заточенной мудростью, если перевести на русский, звучит полной чушью.
КР: Василий, говорят, Вы начинали изучать китайский язык…
ВГ: Нет. Не совсем так. Английский язык я знал с детства, он мне как родной. Поэтому при поступлении в вуз какой-то умник решил, что раз я так хорошо знаю английский, значит, способен к другим языкам. Вот он и решил отдать меня на китайское отделение. Поскольку я поступал в военный институт, там особо не забалуешь, пришлось поднимать всех в Генеральном штабе, чтобы меня перевели обратно на английское отделение.
КР: А что за история была у Вас с режиссёром Саммо Хунгом? Она была связана с его плохим английским или Вашим плохим китайским?
ВГ: Как вы метко отметили, я не успел научиться китайскому языку в полном объёме (смеётся). А Саммо Хунг, наверное, английский начал поздно изучать… А тут он, усталый, приехал из Америки, у него брифинг в VIP-зале в Шереметьево. Я журналистам говорю, чтобы они вопросы покороче задавали, попроще. И тут же встает девушка и говорит: «Скажите, Саммо, правда, что в китайском кинематографе последних лет прослеживаются некие тенденции, которые можно приписать Ницше, Шопенгауэру, что это некий отход от дзен-буддизма?». Я это всё добросовестно вбил Саммо в ухо, после чего он мило улыбнулся и сказал: «Да, спасибо, я в первый раз в Москве».
КР: Вы — автор книги «Видео.Westerns. Дикий Запад». Очень редкий справочник, реальный раритет, который нигде не найдёшь. Расскажите о ней.
ВГ: Это не столько книга, хотя в ней есть некая беллетристическая часть, сколько каталог, содержащий сведения о вестернах, начиная от первых и кончая относящимися к 90 годам прошлого века. Хотелось просто показать, как они развивались. Там честно перечислены все вестерны, которые я смог найти с помощью (тогда ещё не было Интернета) справочников, энциклопедической литературы.
КР: Что бы Вы посоветовали начищающему переводчику фильмов?
ВГ: Другую профессию. Она сейчас просто не востребована. Пусть перевод будет его хобби, пусть он оттачивает мастерство, сидя у себя дома, а занимается чем-нибудь более денежным.
КР: Что, по Вашему мнению, главное в профессии переводчика?
ВГ: Наверное, надо знать, по крайней мере, два языка — с которого ты переводишь и на который ты переводишь. Остальное приложится.
КР: Вас сейчас узнают на улице?
ВГ: Меня узнают в такси по голосу!
Беседовали Андрей и Ольга Поповы
Благодарим Киру Щербакову за помощь в подготовке материала.
облако тэгов
